Все не так - Страница 89

Но пора и честь знать. Слишком большие нагрузки вредны, особенно без тренировок. Дана стояла ни жива ни мертва, и я всерьез начал побаиваться, как бы она в обморок не грохнулась.

– Михаил Олегович, – шепнул я хозяину, – если по уму, то надо бы Дану домой отправить. Она переволновалась и очень устала с непривычки-то. Давайте я ее отвезу.

Он кивнул, что-то сказал Ларисе и повел нас с Даной к машине.

Едва машина миновала шлагбаум парковки, Дана разрыдалась. Ну вот, начинается.

– Ну что ты? Что опять не так?

– Все та-а-ак, – прорыдала она, прижав подол красивого платья к лицу.

Значит, никакой беды. Просто накопившееся напряжение нашло выход. Ну и слава богу.

* * *

Нана Ким давно потеряла интерес к семье Руденко и прекратила меня истязать. То ли поняла, что от меня толку все одно не будет, то ли сделала какие-то свои выводы и успокоилась. После истории с Леной я стал сторониться всех, кроме Даны, без необходимости не проводил в столовой ни одной лишней минуты, контактируя в основном с папаней, и то только в дни зарплаты или если он требовал отчета. Поэтому не имел ни малейшего представления, что там у них происходило, кто с кем ссорился и почему. К Володе я больше не заходил, доводил Дану до его квартиры и убегал, даже не дожидаясь, пока ей откроют дверь. С Артемом отношения тоже как-то не сложились: за то время, что он дулся на меня из-за измененного графика, мы отдалились друг от друга и впоследствии так и не сблизились. Между утренними и вечерними занятиями я либо мотался по городу с какими-то придуманными целями, изображая перед самим собой видимость активной жизни, либо сидел в своей конуре за компьютером или перед телевизором, а то и вообще спал.

Что со мной происходило? Не знаю. Может быть, мое нутро никак не могло смириться с приговором врачей, и я просто психовал? Или оно, нутро это, решило затаиться и вроде как заснуть, чтобы в один прекрасный день проснуться и начать новую жизнь, не помня о жизни предыдущей и не сожалея о ней? Я не спец в этих вопросах, поэтому ответа у меня нет. Могу только предположения строить.

Миновало лето, кто-то ездил в отпуск, кто-то возвращался – все проходило мимо меня, не вызывая интереса. Близился сентябрь, и мне казалось, что Дана обрела достаточно приличную форму, чтобы вернуться в гимназию. Но она возвращаться не собиралась.

– Ни за что, – твердо ответила она на мой вопрос. – Они будут меня рассматривать и издеваться. Видеть их не хочу.

– Но ты можешь пойти в другую школу. Совсем не обязательно возвращаться к тем, кто тебя однажды обидел.

– Нет. Мне и дома хорошо.

– Ну ладно, а как же институт? Тебе остался всего один школьный год, потом-то надо будет продолжать учебу в институте. Ты там тоже будешь экстерном учиться?

– Ну, институт – совсем другое дело. Там люди другие. А в школу больше не пойду. Ни за что. Я лучше буду на спортинг ездить. Если ходить в школу, то когда же стрелять?

Мы продолжали заниматься, и все шло по-прежнему. В конце ноября Анатолий Викторович Николаев сказал, что через две недели состоятся соревнования, на которых будут судьи республиканской и международной категории. Я-то хорошо понимал, что это означает, судьи такого уровня имеют право присваивать квалификацию, а вот Дана пока не въезжала.

– Думаю, тебе пора принять участие, – сказал тренер.

– Зачем?

– Разряд получишь. Как минимум третий, если выбьешь пятьдесят один из ста. А если пятьдесят семь – то и второй.

– А там много людей будет?

– Много.

– Нет, Анатолий Викторович, не надо. Я не буду.

Ну вот, опять двадцать пять.

– Дана, не валяй дурака, – встрял я. – Ты отлично стреляешь, ты на тренировках выбиваешь нормативы мастера спорта. Я понимаю, ты будешь волноваться, нервничать, стесняться, это нормально, поэтому на соревнованиях ты на мастера не настреляешь, но на третий-то разряд наверняка. Даже с закрытыми глазами.

– Нет.

– А если попробовать? – Я хитро прищурился.

Она озадаченно посмотрела на меня, потом слабо улыбнулась.

– Как тогда? С танго?

– Примерно. Попросим приехать сюда всю твою семью, они будут стоять у тебя над душой, и ты будешь понимать, что все они смотрят, как ты стреляешь, и оценивают, годишься ты на что-нибудь или нет.

Дана подумала немного и кивнула:

– Ладно. Давайте попробуем.

Дома я поговорил с папаней, он принял мой план, и в ближайшее же воскресенье с раннего утра вся семейка в полном составе, включая Володю с женой, но без Лены и Костика, на трех машинах притащилась в стрелковый клуб.

– Работаем по программе соревнований, – объявил тренер.

Дана, бледная и напряженная, послушно встала на первый номер, а мы разместились у нее за спиной. Все пять выстрелов на первом номере оказались неудачными – ни одной разбитой тарелки.

– Мазила, – пренебрежительно протянула Юля. – Тоже мне, спортсменка. Сидела бы лучше дома, книжки читала. Только деньги на твои забавы переводить.

– Помолчи, – оборвал ее папаня. – Не говори под руку.

Дана перешла на второй номер. Я подошел поближе, заглянул ей в лицо и увидел, что девочка глотает слезы.

– Вот видишь? – шепнул я. – На соревнованиях такого не будет. Никто тебе этого не скажет. Это самое плохое, что может случиться. Если ты с этим справишься и разобьешь хотя бы одну мишень, то тогда тебе никакие соревнования не будут страшны. Помнишь, Анатолий рассказывал, как один опытный спортсмен на соревнованиях вообще ни разу не попал? Ни одной мишени из ста не поразил. И такое бывает. Но от этого не умирают. Давай, Дана. Покажи им, чего ты стоишь.